Культурный гость Кирси Мари Лииматайнен считает, что равенство находится на линии огня, когда о сексуальной ориентации говорят как об идеологическом выборе.
Для зрителей это был скорее романтический, чем романтический момент. Многие плакали.
Однако этот жест сбивал с толку и даже смущал цель.
Часть зрителей ускользнула, почувствовав, что момент слишком хрупок, чтобы делиться с гостями.
Ответ Лииматайнена на это предложение был осторожным; примерно так же, как вы знаете мои мысли о браке, но я надеюсь, что это сработает, если это важно для вас
Чуть больше недели спустя Лииматайнен объясняет на террасе культурного ресторана в Тампере, почему ответ был именно таким. Всю свою 54-летнюю жизнь он провел, вырвавшись из-под давления среднего класса.
До сих пор брак, по его мнению, принадлежал тому миру, где есть дом, дача, Volvo, пара детей и собака.
– Я был не из тех, кто женится, а тут мы сейчас помолвлены. Аллергия на институты возникает с молодости. Такая мелкобуржуазная базовая структура меня никогда не интересовала, она не была для меня гарантией чего-либо.
Лииматайнен ставил под сомнение нормы на протяжении всей своей жизни. Эту передачу не так-то просто отключить, даже когда великая любовь к жизни хочет взять на себя обязательства.
– Когда я встретил Дженни, он никогда не был с женщиной. Четыре года я смотрел на него с решимостью. В конце концов, он переехал в мою квартиру в Берлине, пока я был в Никарагуа на съемках. С тех пор не было необходимости качаться в каком-либо направлении.
Несмотря на брачное обещание, Лииматайнен намерен остаться самим собой; как девушка, которая много лет назад организовывала подпольные вечеринки для сексуальных меньшинств, захватила дома, объявила голодовку и вышла из туалета, хотя ей сказали оставаться в туалете из-за ее карьеры.
– Я всегда хотел быть свободным. Это определило все, что я делаю.
Бремя греха тяжело
Пьеса «Возвращение домой» описывает Финляндию, полную предрассудков и нетерпимости. История о паре женщин за пятьдесят, которые возвращаются в родную деревню друг друга только для того, чтобы столкнуться с ограниченностью сообщества.
В _Возвращении домой_ мучительно и мучительно обсуждается, насколько глубоко укоренились в Финляндии понятия о родине, религии и священном катании на лыжах – приличном, фактическом образе жизни, при котором умеешь стыдиться.
А _Homecoming_ о грехе.
Грех в пьесе – это прежде всего любовь, которая идет вразрез со старомодными нормами сексуальности и отношений.
В деревне мы недоумеваем, в каких, черт побери, позах толкаются эти латтапили? Педофилы! Они приходят сюда, чтобы навязать нашим детям свою больную гей-идеологию! Если они получают разрешение на брак, то такое же разрешение дается и свиньям. Что говорит Библия?
В центре всего живут люди, любящие друг друга, которые никак не могут решить, стоит ли им совершить революцию или сосредоточиться на своей маленькой повседневной жизни – даже если это тайна от других.
Было бы легко и приятно думать, что жизнь на самом деле не такая. Но это все.
Равенство на линии огня
Чуть больше недели назад Yle рассказал об учениках художественной школы Савонлинны, которым в худшем случае приходится убегать от града во время школьных экскурсий. Причина в том, что некоторые из них предположительно принадлежат к сексуальным или гендерным меньшинствам, и в сообществе есть люди, которые не знают, как решить эту проблему.
Сама Кирси Мари Лииматайнен была вынуждена бежать, когда держать подругу за руку было невыносимо для банды. Один дом в Ориведе, другой в Берлине. В последнем нападения на меньшинства все время усиливаются.
Лииматайнен учился на кинорежиссера в Германии в Потсдамской киноакадемии на рубеже тысячелетий. Последней его работой стал художественный фильм _Соня_, вышедший в 2006 году. Некоторым зрителям он показался слишком большим. Фильм был о девушке, которая заинтересовалась своим другом того же пола.
Примерно в то же время в Европе начала более широко подниматься голова от марихуаны, вспоминает Лииматайнен.
По мнению Лииматайнен, сейчас права женщин ущемляются тяжелой рукой. В то же время свободы меньшинств также находятся на линии огня. По его мнению, стоит следить за тем, что происходит в Польше, Венгрии и США.
– Теперь, когда право на самоопределение женских тел было рассмотрено в Соединенных Штатах, от этого до, например, запрета на домогательства остается небольшой шаг.
Лииматайнен ссылается на раздел финского Уголовного кодекса, который был удален только в 1999 году и криминализировал поощрение гомосексуализма.
Заявления, ставящие под сомнение права меньшинств, постоянно звучат из уст видных политиков Финляндии, отмечает Лииматайнен.
Лииматайнен считает грустным, что основные СМИ, а также другие органы власти не осуждают заявления однозначно.
По мнению Лииматайнен, антигендерная речь, направленная против сексуальных и гендерных меньшинств, явно сочетает в себе женоненавистничество, антифеминизм, крайний правизм, расизм и религию.
– Ненависть, с которой сталкиваются меньшинства, сравнивают со страхом перед коммунизмом. Когда о сексуальной ориентации говорят как об идее или идеологии, делается попытка заставить людей бояться революции.
Лииматайнен привык держать свою сторону.
Он практиковал это с детства.
Лыжи позволили мне многое простить
Когда семья Лииматайнена переехала в Херванту в 1973 году, там было всего три многоквартирных дома и коммерческий автомобиль. Бар построили раньше детского сада.
Бетонный квартал рос огромными темпами, обзавелся бассейном, библиотекой и свободным графиком. Среди прочего там собрался ансамбль народной песни.
– Я отправился в Таньхуа из-за моего друга, но вскоре уехал. Этот патриотизм не чувствовал себя хорошо. Я не остаюсь в местах, где мне плохо. В детстве я уже чувствовал себя аутсайдером.
Ощущение аутсайдера усиливалось тем фактом, что Лииматайнен, выходец из рабочего класса и посещающий пионерский клуб, попался на глаза учителю возрождения в начальной школе.
– Он спросил меня, что когда церкви строят из красного кирпича, это заговор коммунистов.
Лииматаи защищал тот факт, что он был хорошим учеником и сильным спортсменом. Даже левизна прощалась, когда ты достаточно сильно катался на лыжах.
– Я попал в спортивный вуз, где всегда подчеркивалась осанка и страна, и все время определялось, как надо быть.
Первая любовь Лииматайнена также была связана со спортом. Оно оставалось однобоким.
– Я влюбился в своего друга в спортивном клубе, когда мне было лет 16. Я сказал ему, что видел сон, в котором я целовал его шею. Это был риск, но у меня не было выбора. Я был так влюблен.
Моя дыра была найдена
Кирси Мари Лииматайнен до сих пор помнит, каково было читать объявление в Аамулехти о баре Merirosvo у подножия Нясиннеула. Раз в неделю устраивалась гей-дискотека.
Это было бы место, где вы, наконец, осмелились бы подойти к другому человеку без страха.
– Объявление испугало, вырвало и заинтересовало. Помню, когда я пошел на свою первую вечеринку по стигматизации, меня трясло. Тем более, что это был мой первый опыт с женщиной.
Лииматайнен нашел свое сообщество.
Он не думает, что пережил бы тоску своей юности без панк-кругов своих подростков, не говоря уже о меньшинстве ЛГБТК и левом молодежном движении, которое он обнаружил позже.
– У меня была группа скваттеров, люди, которые основывали ночной клуб Mixei, и люди, с которыми можно было планировать мероприятия. Без них я бы не справился. Я бы не выдержал давления. Я бы стал самоубийцей, сломленным и одиноким.
Хотя Лииматайнен нашел дом среди своих людей в свои двадцать, остальной мир все еще не позволял ему быть самим собой.
– Когда вы встретили в театре людей, которых вы видели в гей-клубах, они сказали, что мы не говорим о таких вещах здесь. Когда я была актрисой в 1990-х, еще тогда продюсер сказал, что я никому не могу рассказывать о своей девушке.
В конце концов, Лииматайнен сыт по горло. Если работы уходят из-за того, что он не согласен жить двойной жизнью, то уходите.
– Секретность сделала меня настолько немым, что я был в завязке несколько лет. Это так сильно повлияло на мое психическое здоровье, что я решил сначала рассказать всем о своей девушке.
В 1988 году Лииматайнен уехал на год учиться в Восточную Германию. Поначалу казалось, что атмосфера более свободная, чем в Финляндии.
Когда Лииматайнен снимал фильм «Товарищ, где ты сейчас?», он познакомился с немецкими архивами. Это заставило его осознать, насколько контролируемой и преследуемой была жизнь сексуальных меньшинств в ГДР. Будучи иностранцем, он пребывал в блаженном неведении о повседневных проблемах.
Когда несколько лет спустя Лииматайнен вернулся в Германию, чтобы закончить обучение режиссуре, он на себе испытал свою долю дискриминации.
– Когда учителя в школе узнали, что у меня есть отношения с женщинами, они начали шептаться и дразнить, держась за руки. Я не знаю, пытался ли меня переубедить какой-нибудь натурал, но они продолжали пытаться меня трахнуть.
«Люди глупы в отношении своей сексуальности»
Сейчас во многих отношениях дела обстоят лучше, чем в молодости Лииматайнена.
Все больше и больше людей осмеливаются быть собой даже в маленьких городах, начиная с церкви, они участвуют в прайдах, вечеринки больше не нужно проводить под землей.
Многие, особенно представители молодого поколения, считают, что больше нет смысла определять свою сексуальность. Кому какое дело?
– Я говорил с председателем Sateenkaarisneiori как раз о том, что в настоящее время Pride больше не принимается сверху донизу. Мы больше не будем терпеть, но будем одной семьей, — описывает Лииматайнен.
И все еще:
– До сих пор есть люди, которые не могут рассказать родственникам или коллегам о своей ориентации. Мы все еще сталкиваемся как минимум с микроагрессиями: недействительность, глупые вопросы, молчание.
Лииматайнен считает, что чрезмерный интерес к тому, что происходит под прикрытием других людей, связан с «скованностью» сексуальности.
– Люди такие тупые, когда дело доходит до секса. Порно легко, эротика сложнее. Настоящий эротизм пугает. Эротическое освобождение звучит для меня лучше, чем сексуальное. Секс сразу переходит в сторону порно, и я вообще не парюсь по этому поводу.
– Почему-то здесь нельзя быть эротичным человеком, одеваться немного сомнительно. Только когда ты пьян, ты можешь смеяться, танцевать или трогать. Печально, как это мезо, что наверняка Марин тоже напился выпивки и коктейлей как сумасшедший, потому что иначе это не было бы таким счастливым и сексуальным.
По словам Лииматайнена, причина жесткости кроется в чувстве греховности, привитом финнам.
– Представление о грехе прививается каждому ребенку атеистической семьи уже в детском саду и школе. Это основа этих адских возрожденческих христианских движений.
Гей-персонаж преуспевает в комедии
Когда он был моложе, Лииматайнен мог искать персонажей в фильмах, сериалах и театрах, чтобы идентифицировать себя с ними. Если где-то появлялся персонаж, принадлежащий к сексуальному или гендерному меньшинству, обычно для него это заканчивалось плохо.
Или этот человек был просто смешным.
По мнению Лииматайнена, ситуация в этом плане не особо улучшилась, хотя на первый взгляд так и выглядит.
На изображении отсутствуют обычные люди с обычными историями. Когда у человека нет зеркала, представление о себе искажается.
– Например_мюзикл Присцилла_это карнавал, а не реальная жизнь. Эти вещи тоже нужны, но такова и повседневная жизнь. Где в журналах парочки геев и лесбиянок? Где, например, радужные семьи, когда появляются новости о ценах на квартиры или когда рекламируется страховка?
На стриминговых сервисах есть несколько сериалов, в которых персонажи, принадлежащие к сексуальным меньшинствам, переживают приключения, но, по подсчетам Лииматайнена, большинство из них — комедии.
– Способ обращения многое говорит об отношениях. Помимо комедийных сериалов, о меньшинствах снимают так называемые художественные фильмы, некоторые из которых представляют собой чистое порно, предназначенное для зрителей-гетеросексуалов-мужчин.
Лииматайнен надеется, что режиссеры и сценаристы серьезно задумаются, чьими глазами видятся персонажи. Особенно женщины.
Несколько зрителей сказали Лииматайнену, что его пьеса «Возвращение домой» глубоко тронула их.
– Мужчина старше 70 лет сказал, что наконец-то появился текст, в котором можно чувствовать себя в своей тарелке. Многие со слезами на глазах благодарили, что наконец-то о нас говорят. Если бы сюжеты были доступны, одна маленькая пьеса в маленьком театре вряд ли была бы так важна.